Коты и люди

Коты

Коты всегда  в нашей семье имели особый статус, мы их любили и разрешали делать,  всё, что они захотят.  Словом, священные коровы, но помельче и понахальней. Помню,  у нас когда-то было их целых три: Буця, Лиля и Денди, в быту, Дюня. Бабушка  брала  связку ключей, звенела ими, как колокольчиком.  Коты  спрыгивали с диванов, собирались в кучу перед входной дверью.  Мы отправляли их на выпас  на чердак. Он у нас большой, по всему периметру  дома. Упитанные и довольные,  они  наперегонки бежали по ступенькам наверх. На чердаке животные   гадили и дебоширили.  С ближайших крыш  через открытые люки  к ним спускались дружить усатые четвероногие соседи. Ночами  потолки в квартире ходили ходуном, как будто все привидения Ужгорода собрались на вечеринку. Мы просыпались, тихо обсуждали происходящее, ворочались, зевали, потом засыпали. Всё бы хорошо, но Лилька имела свойство размножаться, причём делала она это каждые три месяца. Бабушку такой вариант не устраивал. Ещё мокрых котят она складывала в капроновый чулок и топила в туалете. Для верности бабушка прижимала отверстие метлой.  Мы с дедом не хотели увеличения поголовья, но вынужденную жестокость бабушки не приветствовали. Дед кричал, что грех на душу не возьмёт, причастным к убийству быть не собирается, хватал шляпу и срывался на улицу. За ним убегала я. Дед приходил сильно выпимши, но смирный,  и ещё долго в доме обсуждалась  тема обильного которождения. Наши любимые домашние животные  не нравились соседям. Те, то есть животные, это чувствовали. В отместку сильно злостным своим  противникам гадили на коврики перед дверьми.  Не часто, но конфузы случались. Последствия мы быстро ликвидировали, но неприязнь  всё же росла, наверное, поэтому коты  часто бесследно исчезали. Мы их дружно и долго оплакивали.  Бабушка клялась, что в доме больше никогда не появится новое животное, но вдруг в подъезде раздавалось жалкое мяуканье, у сердобольного деда щемило сердце, и в квартире появлялся новый маленький зверь-детёныш.

Лилька  была хитрой и мудрой,  враждебные соседские происки  распознавала сразу, в руки никому не давалась. Кошка прожила долгую счастливую жизнь и умерла в глубокой старости. Аминь, прости господи.

У мамы моей был свой любимец, сиамский кот Бетитто, в быту  - Бетико, в честь героя популярного тогда длинного и очень  мыльного сериала. Кот признавал только хозяйку, возлежал  на верхних полках кухонных шкафов, махал хвостом и свысока наблюдал за нашей суетой.  Он нас презирал. Ела эта сволочь  только сырую телятину, мякоть. Мама, поехавшая на Сахалин за самой высокой в СССР пенсией в 132 рубля,  доктор с  почти сорокалетним стажем, жила на гроши, потому что наконец-то всё рухнуло.  Она вернулась,и это случилось, как занавес за ней закрылся. Я летала в Москву её встречать. На радостях мы набрали в магазине кучу одежды. На кассе  у нас попросили паспорт с московской пропиской. Вещи пришлось вернуть, мы перенесли плевок в лицо стойко, и пошли в театр.  Вечное важнее.

Пенсионеркой мама была адекватной, за Союзом не тужила, ходила на дачу и вместо помидоров выращивала цветы.  Дача буяла с ранней весны до поздней осени, радуя глаз  и душу. Ещё на даче было много абрикос, яблок и вишен. Мой  старший сын Роман Бетика не любил из-за его некоммуникабельности. Кот нас всех упорно игнорировал, в руки не давался и царапался.  Тогда Роман решил его наказать и запер на балконе, а вот выпустить забыл и ушёл. Кот страшно выл на всю округу и, не щадя себя, бился в стекло. Мама  рассердилась  и забрала у нас ключи  от своей квартиры. Чтобы загладить вину,  Роман привёз  из Словакии дефицитные тогда мясные котячие консервы. Паршивец понюхал, одарил нас выразительным котячим взглядом и ушёл смотреть сериал про своего тёзку. После маминой смерти кот так нас и не признал, ходил хмурый и скоро умер. Мы остались без домашних животных. Ненадолго.

Утро

Люблю утро, когда можно просто полежать, потянуться, выпить кофе, который тебе принесут ( спасибо мужу). Ещё тихо, не жужжат пилы, не громыхает грузовик с дровами, только слышно, как точит косу сосед и о чём-то переговариваются птицы. Солнечные лучи заглянули в комнату, по-хозяйски обшарили углы, залезли на потолок. Горы и воздух за окном в утренней прохладной дымке, значит, день будет погожий, радостный. Жаворонок Чепинога уже настрочил утренний пост про колготки , взамен получил букет комплиментов от поклонников. Даже не верится, что где-то у нас дома и стреляют. Всё пора включать мозги и вставать.. Потянусь и пожелаю всем доброго утра.

Летели гуси

Ночью летели  гуси. Их не было видно. Клокотанье шло с тёмного неба, доходило до земли. С неё отзывались лаем  земные псы. Что они знают о полёте?  Утром их спустят с цепей, псы пойдут рыскать по чужим дворам в поисках пищи.

 Гуси летели, ориентиром им были яркие весенние звёзды. Они мерцали. Гуси устали, путь их долгий, цель близка.  Скоро, скоро птицы достигнут родных мест, где всё знакомо и близко. Дома они высидят птенцов, научат их летать, а потом… Что потом? Сейчас. И небо звучало мажором. Музыка падала с неба весенним, радостным дождём прозрения. Земля отвечала, выпуская молодой сок. Пахло. Пока не сильно, запах предчувствия. Ещё недолго. Всё грянет, оживёт, полезет, зазвучит, а пока только гуси. Они летят на родину. Крики надежды исходят с неба. Наверное, их много, в темноте не видно, как не видишь свою сокровенную мечту, забыл или не понял, а всё маешься и думаешь, что поймал свою жар-птицу. А это не она.  Это совсем не то. Может, никогда и не поймешь.

И так хорошо, как бывает только в домике детства, когда время бесконечно тянется и вечно. Ты занят папой, мамой, майскими жуками, они щекочут сжатый кулачок. Ещё все молоды, ни у кого нет морщин, никто не ушёл, все живы. Смерти нет и не будет. Никто никогда не умрёт, потому что ты их любишь и хранишь в своих детских снах. Там тоже летают. Над узким пассажем родного города, над покрытой мхом крышей детской библиотеки. Только бы не запутаться в проводах, но путаешься. От обиды и горя просыпаешься. Как страшно и темно. Ночь.

Гусям не страшно. Они летят в кромешной тьме, может, из последних сил и радостно клекочут. А вот осенью, обратно на чужбину…Долго, не отрывисто, на выдохе, прощаясь.

И когда пришла она, смерть родного человека, ты вдруг в лесу кричишь изо всех сил, на выдохе, громко. Крик изливается, поднимается к верхушкам деревьев, уходит, растворяется в воздухе. Ты теперь один, как на передовой, за тобой только следующие поколения. Впереди больше никого, они ушли. И если те, кто после тебя не понимают, ничего: молчишь и терпишь, так надо. Ты единственный кто всегда с ними, потому что остался один и первый, хранишь память и очаг, пусть в мыслях, достаточно, потому что их любиш

Женская логика

На прошлой неделе приезжал сын, привёз по моей просьбе муку, но целый мешок. Так по-мужски, на плечо, а потом бух, на кафель веранды. Типа, на мать, ешь, зимуй и знай, какой я отличный у тебя сын.  Масштаб. Я, конечно, умилилась. Знаки внимания сыновей нам очень важны и очень нужны. Но тут, незадача. 50 кг на веранде – факт, кг 20 – на поди, то есть чердаке, в бочке. Блин, хорошо, но много.  Долго будет лежать – прогоркнет.  Жалко. Ценный стратегический продукт.

 Мысль эта была косвенной, но не покидала. Конкретно я думала совсем о другом. Главная  – тяжёлая непреходящая, жужжащая, звенящая, и для всех единая, это понятно. Беда у нас, как о ней не думать.  Потом я прорабатывала схемы поездки с Мидянкой на фестиваль МЕРИДИАН ЧЕРНОВЦЫ. Хороший фестиваль, народ собирается замечательный. Ещё раз увидеть  Сергея Жадана,  Марка Белорусца. Быть рядом, в процессе, вкушать фуршет, слушать, радоваться. Сорвалось по банальной бытовой причине. За кормление кролей соседка  снизу попросила 150, я давала -100 гр . Не сошлись в цене и любви к искусству.  И так всегда обламывается высокое. Потом я думала  о том, что никак не завезут землю на участок, о рыбнике,  о помыть, вынести, полить, процедить, вскипятить, погладить, накормить.

Мука. Мысль о ней закопалось где-то на задворках, но всплывала периодически. Иногда в голове жили сразу несколько дум одновременно. Одна поверх другой, как коржи в «наполеоне».  Я их пыталась там виртуально распихать по полочкам, уложить и наблюдать красоту гармоничного  сосуществования моих  приватных дум.

Сначала я намеревалась  испечь пирожки  и продать в школе. Попробовать. Настоящие, как у бабушки, на дрожжевом тесте, чтобы поднимались несколько раз. Школа далеко,  идти через мост, по лужам, камням. Пирожки остынут, хлопот много и без них.  Идея хороша, но трудоёмка и суетна. Ночью я полезла в интернет. Смотрела электрические итальянские лапшерезки и тестомесочные машинки, в которых  изогнутая изящная нога размешивает тесто в красивой колбе. Потом на ютубе дядечка в еврейской шапочке на макушке вкусно показывал, как это всё работает и творил спагетти.  Дорого купить, но так прекрасно. А если поехать в Италию там дешевле. Хочу всегда в Венецию, но зимой. Когда-то, сто лет назад, прочитала про  любовь в этом городе среди дождей и туманов. Кто написал рассказ, не знаю, но запомнила, потому что всё в нём было замечательно. К тому же – поглазеть, увидеть, прочувствовать. К тому же – итальянцы, говорят, как журчит горная река,  чёрные, как тараканы, темпераментные. Стоп. Это уже поздно, но идея есть и надо воплощать. Помню, бабушка не пускала меня в Питер, тогда  Ленинград.  Говорила, что я – марнотратка, только деньги развезу. Ну, никак. Пообещала ей привезти красивые эмалированные кастрюли. Сработало.  Словом, хочу в Италию за лапшерезкой.  Мешок муки использовать надо.