Село и люди

А потом я познакомилась с нашим головой сильрады. Для соблюдения конспирации в дальнейшем - Голова, но обязательно с большой буквы, потому что он не усреднённая человеческая голова, а Голова власть имущего. Если использовать принцип матрёшки, Голова в звене «своих» и нам опостылевших - самая малюсенькая матрёшка, но на местном уровне очень значительная фе-гура. Конспирация мне нужна для безопасности жизни. Мои несколько рассказов о сельском бытие, помещённые в интернете, общественность обнаружила через года три. Произошло это случайно. В сильраде работала девушка на непонятной должности. Там большинство штатных единиц подозрительно чем занимаются, потому что, по сути им делать нечего. Поведение сильрадовской братии вполне адекватно ситуации. Их то днём ос огнём не сыщешь, то они обедают в тайном помещении, но если долго ходить по коридорам первого и второго этажей, место дислокации сильрадовской масонской ложи можно высчитать по звону тарелок и громкой беседе. Счастливчик может застать нужных ему людей случайно и всем пучком, порой от скуки они собираются вместе. В коллективе представлен также один пенсионер, громкая высокая женщина без излишеств в формах. Я долго не могла разгадать загадку. Пенсионер, оказывается, держит место сыну Головы, который ещё не созрел для занимания ответственной должности. Стул с подогревом, чтобы не остыл или на него невзначай не плюхнулся кто-то посторонний. Модель знакома, хорошо зарекомендовала себя в нашем и соседнем, когда-то дружелюбном к нам государстве. Ким чен ир тоже завещал свою страну Ким чен ыну, наш - на посту целых шестнадцать лет, пора создавать династию.

Если половину работников сильрады сократить, то ничего не убудет, прибудет государству в качестве существенной экономии средств. Словом, львиная часть работников бьют баклуши при общей лютой зависти остального населения села, потому что работы здесь нет никакой, а кто дорвался и получил каким-то образом должность (кум, сват, свояк), тот роскошествует в праздном ожидании зарплаты. Три кита, на которых зиждется наше государственное учреждение, это уборщица, секретарь и бухгалтер, денно и нощно в виртуальных цифрах заметающая следы бурной деятельности своего непосредственного шефа. Особого уважения заслуживает уборщица. Она всегда встречает меня на пороге здания со шваброй наперевес, такая монолитно-калоритно-розово улыбчивая. Прямо как в соцреалистических шедеврах скульптора Мухиной. Жаль, что для такой роскоши не нашлось места на ВДНХ или ещё где-нибудь, рядом с женщиной с веслом. В общем, все профессии нужны, все профессии важны, или наоборот, уже не помню.

Девушка-разведчица из сильрады, по нашим местным меркам, засиделась в девках. Эту свою неопределённость в жизни она тяжко переживала и неустанно молилась. Так и ходила на работу с молитвенником, всё у Бога жениха просила. Порой неудобно было в кабинет заходить, как будто застукал чиновника за чем-то непристойном. По причине неустроенности жизни, наша девушка даже в монастырь собралась податься. Но Бог милостив, внял её молитвам. В общем, случилось. Девушка вышла замуж. Муж оказался учителем информатики в школе. По вечерам молодожёны вместо того, чтобы ублажать друг друга запоздалой любовью, подсели на интернет, наблюдается сейчас такого рода сексуальные извращения. Вот она меня и высчитала, вероятней всего в блогах закарпаття онлайн. Прочитанное, девушка почему-то поняла, как оскорбление всей сельской общественности. Не долго думая, она распечатала мои рассказы в нескольких экземплярах, подчеркнула самые пикантные места красным фломастером, и принесла в сильраду, как вещественное доказательство существования в селе диверсантки, сепаратистки и подлого предателя. Вот что бывает с человеком, фанатично читающим молитвенник. Разразился скандал. Дамы узнавали себя, знакомых, соседей. Слухи поползли по селу, мои рассказы прочитали все грамотные жители Широкого Луга и окрестностей. Претензий никто не предъявлял, но стали побаиваться. Причём никто почему-то не вчитывался в смысл (в некоторых экзерсисах поднимались серьёзные темы) все жадно глотали детали, искали пошлость и негатив, прыщ на носу или длинный некрасивый нос, если этого не было, то додумывали сами из мести к врагам и недоброжелателям. Такое вот случилось коллективное творчество.

Голова, как опытный чиновник, во мне сразу почуял опасность. Уж слишком выделялась. Ногти у меня в то время уже плохо отмывались от земли и пальцы распухли, но за версту было видно – городская. Мы взаимно удивляли друг друга. Головы на рабочем месте тоже больше не было, чем было, приходилось ловить его, как бабочку в поле. В основном он ездил в Тячев, но в полевую страду сажал картошку или косил. Коллектив дружно хранил тайну его пребывания. Тут они были едины и тоже монолитны и действовали согласно неписаным законам круговой поруки. На вопросы отвечали уклончиво: то ли будет, то ли нет, когда - не известно. Словом, гадали, как на ромашке. Мне надоело ходить за простой справкой по несколько дней, и я отправила нашему местному депутату заказным письмом предложение ввести в практику график приёма граждан, а также обнародовать повестку дня заседаний сельского исполкома. В письме сообщалось, что громада имеет право знать, чем занимаются её представители. Депутат письмо получила и принесла Голове, потому что не знала, что с этой революцией делать. Он прочитал, почесался, матюкнулся, и принял решение отложить в стороны. Навсегда. Пилюлю пришлось проглотить, но от своей каверзной сути я не отказалась. Теперь меня донимал мусор. В нашу улочку мусоровоз не заезжал по причине отсутствия договорённости между сельсоветом и частным предпринимателем. Я жужжала, как муха, ставила Голове неудобные вопросы, он отмахивался, отшучивался, отползал ужом в траву. Змей я не боюсь, потому что по гороскопу сама отношусь к этому виду пресмыкающихся. Наконец, пресмыкаться тоже надоело. Я собрала все запасы пустых бутылок из под водки в кулёк и принесла в родную сильраду. Голова был на месте, он долго принимал нашего социального работника, с которой у него, как ходили слухи, были коррупционные связи. Кулёк я прислонила к дверям кабинета, чтобы не передумать и не уйти. Разговор у нас получился короткий. Я продемонстрировала содержимое пакета и спросила, что делать с бутылками. Пришлось пригрозить: оставлю всё принесённое на столе у представителя власти. Вопрос решился за минуту. А потом наш сельский совет подожгли.